Св. Доминик Гусман, родившийся в 1170 г. или в 1171 г. в Калеруэге (Испания), был помощником настоятеля каноников-августинцев кафедрального капитула в Осме. Сопровождая в путешествиях епископа Диего де Асеведо, он впрямую столкнулся с альбигойской ересью, разрушительно действовавшей на Церковь южной Франции. Узнав о неудаче легатов, пытавшихся обратить французских еретиков, епископ Диего принял радикальное решение – распустить свою свиту и стать, подобно апостолам, странствующим проповедником, путешествующим, как нищий, только пешком.
Осенью 1206 г. Доминик основал первый монастырь доминиканок в Пруйе; в конце 1207 г. епископ Диего скончался в Осме, куда вернулся за новыми проповедниками. С его смертью проповедничество не прекратилось, а было продолжено Домиником, который с одобрения Папы Иннокентия III и Авиньонского Собора (1209) почти в полном одиночестве проповедовал с 1209 по 1213 г.г., во время Крестового похода против альбигойцев во главе с Симоном Монфором. К 1214 г. к Доминику присоединилась группа единомышлеников, и в июне 1215 г. Фулк, епископ Тулузский, издал документ, в котором объявлял: “Мы, … Фулк, … утверждаем брата Доминика и его единомышленников проповедниками в нашей епархии… Они, как и подобает монахам обязуются передвигаться пешком и проповедовать истины Евангелия в евангельской нищете”. Следующий шаг состоял в получении одобрения Святого Престола, что являлось непременным условием в век, когда проповедь была прерогативой епископов. Такая возможность представилась Доминику во время пребывания в Риме, куда он попал, сопровождая епископа Фулка на Латеранский Собор, созванный в ноябре 1215 г. Согласно Иордану Саксонскому, Доминик желал получить два утверждения: папское признание ордена, посвятившего себя проповеди, и папское разрешение принять в качестве источников дохода принесенные общине в Тулузе пожертвования”.
Несмотря на то, что Папа Иннокентий III благосклонно отнесся к прошению, он, однако, посоветовал Доминику вернуться в Тулузу и решить со своими единомышленниками вопрос о принятии устава. Выбор пал на Правило св. Августина, что было вполне логично, по мнению Хиннебуша:
Выбор был продиктован специфичностью той цели, к которой стремился св. Доминик – спасение душ с помощью проповеди – первостепенной функции духовенства. Наиболее отвечало этой цели Правило св. Августина. В предыдущем веке оно было Правилом par excellence каноников, монашествующих клириков. По вниманию, сосредоточенному главным образом на личной нищете и братской любви, по направленности на общежительство, характерное для христиан апостольского времени, это было по сути апостольское Правило, что подтверждалось и личностью самого автора. Предписания Правила имели достаточно общие формулировки и допускали широкую трактовку; Правило не стало бы помехой в разработке конкретных конституций, в которых предполагалось определить специфическую задачу ордена.
В качестве источника монастырских уставов помимо Правила св. Августина первые доминиканцы использовали уложения премонстрантов, за что их часто называли канониками, наряду с названием нищенствующие братья. Все особенности доминиканского ордена были определены первым капитулом в 1216 г. и генеральным капитулом в 1220 г.: спасение душ с помощью проповеди как первейшее назначение ордена; тщательное изучение священной истины, заменяющее монастырское lectio divina и физический труд; повышенное внимание к соблюдению молчания как средства, способствующего учению; краткое, исключающее все лишнее антифонное богослужение по бревиарию, которое не должно отвлекать от изучения священной истины; разрешение послаблений, связанных с исследованиями, апостольской деятельностью, а также по болезни; выборы начальствующих членами общины или провинции; ежегодный генеральный капитул всего ордена; обет послушания верховному генералу ордена; строгое соблюдение обета бедности каждым членом и всей общиной.
22 декабря 1216 г. орден братьев-проповедников был утвержден папской буллой Religiosam vitam, подписанной Папой Гонорием III и восемнадцатью кардиналами. 21 января 1217 г. Папа издал вторую буллу Gratiarum omnium, в которой называл Доминика и его единомышленников братьями-проповедниками. Он называл их “непобедимые рыцари Христовы, вооруженные щитом веры и шлемом спасения”, и взял их под свое покровительство как “наделенных особой миссией сыновей”.
С этого времени в течение жизни св. Доминик получил от Святого Престола много булл, из которых сохранилось более тридцати. Во всех них звучит одна и та же тема: признание ордена проповедников и рекомендация Церкви использовать его для проповеднического служения. Из написанного самим св. Домиником мало что сохранилось, хотя можно предположить, что он вел обширную переписку. К принадлежащим его перу трудам относят Книгу уложений, базирующуюся на Institutiones премонстрантов; Конституцию для монахинь-доминиканок закрытого монастыря Сан-Систо в Риме; и письмо, адресованное монахиням-доминиканкам, живущим в Мадриде.
Братья-доминиканцы в полной мере осознавали миссию, возложенную на них Папой Гонорием III. Во введении к первой Конституции мы читаем о том, что “аббат должен обладать правом давать послабления братии его монастыря в тех случаях, которые покажутся ему целесообразными, особенно же при обстоятельствах, препятствующих учению, проповеди или душевному благу, ибо общеизвестно, что ради проповеди и спасения душ и был изначально основан наш орден”.
“Этот текст, – говорит Хиннебуш, – является краеугольным камнем ордена братьев-проповедников. Конечная цель, установленная орденом для себя, состоит в спасении душ; его отличительная цель – проповедничество; незаменимое средство – учение. Право на разрешение послаблений облегчит достижение этих высоких целей. Все это ново, почти радикально”. С другой стороны, это можно трактовать как возврат к подлинной “vita apostolica”, и именно таким будет взгляд св. Фомы Аквинского: “Жизнь состоит в том, что, отрекшись от всего, ставшие на этот путь должны идти по всему миру, возвещая и проповедуя благую весть, как об этом ясно повествуется у Матфея 10:7-10”.
Проповедникам Евангелия необходимо вооружиться подлинным учением, а потому первый генеральный капитул ордена определелил, что в каждом монастыре должен быть свой преподаватель. Вполне логично, что внимательнейшее изучение священной истины, заменившее присущие монастырской жизни физический труд и lectio divina, co временем приведет к появлению выдающихся богословов, а также к расширению понятия доминиканского проповедничества, составной частью которого станут преподавание и писательская деятельность.
Жизнь доминиканцев носила и созерцательный характер, но не в традиционном для монашества понимании, а в понимании, свойственном каноникам св. Виктора; то есть, специфичность созерцательности проявлялась в кропотливейшем изучении священной истины и в литургическом богопоклонении. Однако даже созерцательный подход к учению был подчинен непосредственно спасению душ через проповедничество и учительство, а богослужение, в свою очередь, было нацелено на учение, приуготовлявшее братьев к апостольству. Так, первая Конституция постановляла:
Наше обучение со всей ревностнотью, всеми силами должно быть направлено к главной цели – стать полезными душам наших ближних.
Молитвенное правило должно читаться в храме в краткой форме, Исключающей все лишнее, дабы братия не утратила благочестия и Дабы ничто не препятствовало учебе.
Вследствие того центрального места, которое отводилось в жизни доминиканцев изучению священных истин, духовность братьев-проповедников сочетает в себе два направления: духовность доктринальную и духовность апостольскую. Этим объясняется и то, что доминиканцы на протяжении веков вносили вклад в сокровищницу Церкви в сфере ее священной доктрины как с кафедры проповеднической, с учительской кафедры, так и пером писателя. Кропотливое изучение священной истины, столь строго предписанное св. Домиником братьям-монахам, вырабатывает у брата-проповедника такую форму созерцательности, которая позволяет ему передавать другим плоды своего созерцания. В этом ограниченном смысле мы вправе сказать вместе с Уолгрейвом, что доминиканец – “апостол-созерцатель”.
Джордан Омэнн, O.P.
ХРИСТИАНСКАЯ ДУХОВНОСТЬ В КАТОЛИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ
О девяти способах молитвы святого Доминика
Его первым способом молитвы был следующий: смиренно простершись перед алтарем, как если бы Христос, которого этот алтарь представляет, реально и лично был там, а не только знаменовался им. Доминик молился словами Иудифи: “Тебе всегда угодна молитва смиренных и кротких; смирением хананеянка добилась, чего желала, так же и блудный сын, я же не достоин, чтобы Ты вошел под кров мой, ибо я постоянно унижен пред Тобою”.
И так святой отец, выпрямившись, преклонял главу перед главой своею Христом, размышляя о своем рабском состоянии и величии Христа, и отдавал всего себя поклонению Ему. Он учил братьев делать так же, когда они проходят перед распятием, чтобы Христос, ради нас перенесший унижение, видел наше смирение перед Его величием. Так же он учил братьев преклоняться перед Троицей, торжественно говоря: “Слава Отцу и Сыну и Святому Духу”.
После этого святой Доминик перед алтарем или на капитуле, обратив взор к распятию, с высочайшим почтением созерцал его, по многу раз преклоняя перед ним колени. Иногда после службы завершения дня до середины ночи он вставал, преклонял колени, как апостол Иаков, как прокаженный в Евангелии, который говорил, стоя на коленях: “Господи, если хочешь, можешь меня очистить”, и как Стефан, преклонявший колени и взывавший громким голосом: “Господи, не вмени им этого греха!”
В святом Доминике была большая вера в милосердие Божие к нему самому и ко всем грешникам, вера в защиту для молодых братьев, которых он отправлял на проповедь. Иногда он не мог сдержать голос, и братья слышали, как он говорил: “К Тебе, Господи, взываю, не безмолвствуй, не оставь меня без ответа” или другие слова из Священного Писания.
Иногда же он говорил в своем сердце и голос его не был слышен; он подолгу оставался стоять на коленях, его дух был восхищен, иногда же казалось по его лицу, что он проник душой в небо, и тотчас же, в радости, стирал текущие по лицу слезы. Его святое желание было так велико, как велико желание жаждущего прийти к источнику, или как желание странника вернуться на родину.
По многу раз с достоинством он вставал и снова наклонялся, выпрямлялся и снова вставал на колени. И он приобрел такую привычку преклонять колени, что в пути ли, в гостях после тяжелой дороги или в странствии, когда другие спали или отдыхали, он начинал коленопреклонения, которые были его искусством и служением. Своим примером – больше на деле, чем на словах, он и учил братьев.
Источник: Католический блог