Наверное,все прихожане заметили появление улыбчивого молодого человека, который, протягивая руку для приветствия, на чистом русском языке произносил одну фразу: «я не говорю по-русски».
Знакомьтесь, это Андерсон, ему 23 года, он из Колумбии — и в конце января он на три месяца приехал в наш приход волонтером: чистить снег, помогать отцам и сестрам, проводить конференции с испаноговорящей молодежью и т. д.
Андерсон очень много сделал для прихода, и мы решили взять у него интервью для вас!
Спустя три месяца пребывания в Казани русскоязычный словарный запас колумбийца безусловно расширился, но для серьезного разговора с ним наш корреспондент Элеонора Косточкина выбрала родной для Андерсона язык — испанский.
Сейчас молодой человек уже улетел из России, пожелаем ему понимания и исполнения воли Божией и реализации призвания, о котором он сам расскажет в беседе.

Элеонора: Давай сначала познакомимся и представим тебя будущим читателям нашей беседы. Расскажи, пожалуйста, о себе, семье: братья-сёстры, семейные религиозные воспитательные традиции, когда начал осознавать свою личную веру в Бога, увлечения и всё такое.

Андерсон: Конечно. Что ж, меня зовут Андерсон. Мне двадцать три года, и я из Колумбии, регион Антиохия. Мои родители живы, они вместе. У меня есть средний брат и старшая сестра, я самый младший. Сестра уже замужем, у меня пятеро племянников. А брат только что женился. И во всей моей семье — ни среди двоюродных братьев, ни дядь или тёть — у меня нет религиозных родственников. Но мы католическая семья. Все католики, некоторые практикующие, а некоторые нет. Что касается меня, то Господь меня призвал. Скажем так, сейчас мир не предлагает человеку ничего хорошего, только очень эфемерные вещи. Очень много вещей, которые в конце концов только огорчают. Я бывал на вечеринках, у меня появились подруги и предполагаемые друзья. Я работал, получал профессию, например, изучал юриспруденцию, чтобы стать адвокатом. А сердце человека, как говорит Святой Августин, было создано Богом, и только в Боге оно найдёт ответ. Потом, конечно, я начал очень сильно ощущать, что моя жизнь бессмысленна только в этих вечеринках, с этими девушками. Как будто моё сердце хотело чего-то большего, чего-нибудь ещё. И я начал с общины «Уз Любви Марии», где есть светское сообщество мирян и где нас очень мотивируют стать святыми. Там я начал процесс своего посвящения. Уже после этого я стал отдавать время Богу. Я начал понимать, что хочу исполнять Его волю. Тогда я сказал Ему: «Господи, да исполнится Твоя воля в моей жизни, проси у меня всё, что захочешь». Затем я начал действовать в моей стране, Колумбии: участвовал в миссиях, апостолатах, духовных упражнениях, помогал бездомным. В общем, всё, о чём бы Он меня ни попросил. И я чувствовал, что когда я это делал, был очень счастлив. Это наполняло меня. Отказываться от земного, отдавать всё ради Него, не ожидая ничего материального, не ожидая денег, не ожидая признания, просто будучи уверенным, что моя награда только на Небесах.

И вот как-то отец Джованни проводил духовные упражнения св. Игнатия Лойолы в Колумбии, в моей общине, и мы с ним познакомились. Мой руководитель познакомился с ним. И, что ж, это открыло возможность для миссии здесь, в России, где учатся молодые люди, где мы могли бы проповедовать им посвящение Иисусу через Марию, что очень характерно для нашей харизмы общества «Уз Любви Марии». Затем пошли разговоры о том, чтобы я приехал на время снегопада, чтобы поработать, то есть я собирался стать волонтёром здесь, в России. Итак, открываясь возможности, я сказал Господу «да», я сказал Ему: «Господи, если это то, чего Ты от меня хочешь, это не имеет значения, давай, давай, я сделаю это». Позже, здесь, в России, это стало похоже на то, что Господь обращается ко мне с особым призывом, возможно, стать священником. Итак, уже в Италии — в понедельник (29 апреля 2024 года) я уезжаю — в Италии я с Божьей помощью начну свою формацию в семинарии, чтобы, в общем, всегда стремиться к святости, которую я лично для себя ощущаю. Потому что это то, для чего мы были созданы — святость.

Э: Расскажи о том сообществе или общине, в которой состоишь?

А: Что ж, прежде всего, «Узы Любви Марии» — это мирская община, харизма которой заключается в стремлении к обращению душ и освящению её членов. Общине была дарована очень красивая харизма, где мы много продвигаем посвящение Иисусу через Марию по методу великого святого Людовика Марии Гриньона де Монфора, где Totus Tuus, книга, которая у нас есть, исходит из Трактата об истинном почитании, который написал св. Людовик Мария. Потому что Пресвятая Дева Мария в Португалии, в Фатиме, призвала мир срочно посвятить себя Её Непорочному Сердцу, так как чаша переполнена. Я особым образом чувствую, что «Узы Любви Марии» были созваны сердцем Пресвятой Девы Марии, чтобы стремиться к переменам, в которых нуждаются Церковь и миряне. Наша община помогает очень многим душам в моей стране, очень многим семьям, молодым людям, которые собирались покончить жизнь самоубийством, семьям, которые были на грани развода, людям с проблемами наркомании. Община смогла очень многим помочь, проводя духовные упражнения. Мы действительно проводим много реколлекций. И Пресвятая Дева Мария, прося посвятить Ей мир, также призвала Россию посвятить себя Её Непорочному Сердцу. Итак, все сообщество развивалось как что-то очень от Бога, мы уже есть во многих странах, в тридцати, если я не ошибаюсь. Там, где мы уже открылись, в Чили, если я правильно помню, открылась семинария «Уз Любви Марии». И община продвигается вперёд, работая там, где мы надеемся, что Господь продолжит создавать многие святые призвания, призывать многих молодых людей, потому что мир больше не предлагает нам святость: просто не ходи на мессу в воскресенье, ведь ты уже хороший. То есть община не побоялась сказать: будь святым, мы предлагаем тебе целомудрие, мы предлагаем тебе крест, мы предлагаем тебе мученичество. Мы предлагаем тебе научиться поститься, научиться отказываться от себя, стремиться быть добродетельным человеком. В нашей общине есть смирение, любовь, милосердие. Так что это для молодёжи. Люди думают, весь мир думает, что мы будем напуганы, когда они нам, молодёжи, такое предложат, но мы наоборот влюбляемся в то, что они нам предлагают. Определенно это самое большое, самое прекрасное, чего хочет Господь.

Э: Какие у тебя обязанности в твоей общине?

А: В общине «Уз Любви Марии» обычно начинают с этапа Сан-Лоренцо. Это ученический этап для начинающих. Уже после этого человек становится участником общины, уже после того, как он посвятил себя; а затем посвящённым миссионером, и это уже то, что занимает больше всего лет. У нас есть такие миссии, как миссия семьи, миссия детей, миссия духовных упражнений, миссия «Пламя любви», которая заключается в украшении храма, миссия оборудования, которое готовят для записи бесед или проповедей. Из нескольких миссий вытекает то, что у нас есть миссия Родины, которая заключается в решительной поддержке политической сферы, где мы не хотим абортов, мы не хотим гендерных идеологий, поэтому мы боремся за то, чтобы все это ушло из страны. И что ж, из этих нескольких миссий я стал как бы ответственным за миссии духовных упражнений, реколлекций, выездов на миссии и реколлекции в моем городе. «Узы Любви Марии» в Колумбии делятся на провинции, например, провинцию Атлантико и Антиохию. Все это уже потом делится на населенные пункты. В провинции, к которой я принадлежу, в провинции Сан-Хосе, есть населённые пункты Санктуарио Маринилья, Рионегро, которые представляют собой города и деревни. У меня в Маринилье была миссия духовных упражнений, и уже после этого я решил начать жить в продвинутых формациях, где нас больше учили, мы больше молились, мы больше работали и это было хорошо.

Э: Мы уже об этом немного говорили, но расскажи, когда и как возникло твоё желание приехать волонтёром в Россию?

А: Ну, скажем так, расширяя немного то, что я рассказал о России. После того, как я познакомился с отцом Джованни, открылась такая возможность. Но сначала я был на другой миссии, в очень бедном районе моей страны, где на культуру очень сильно влияют алкоголь, другие пороки, вечеринки. Там была моя миссия. Но это похоже на такое желание молодого человека, на страсть говорить, что я хочу чего-то большего, я хочу, если возможно, пойти дальше, я хочу, чтобы это было сложнее, труднее, чтобы было больше боли, больше страха, больше похоже на ту страсть, которая у меня в сердце. Отдать все ради Господа, чтобы дойти до мученичества, если это необходимо. Это похоже на желание, которое Господь помещает в твоё сердце. Итак, когда открывается возможность, появляются средства, деньги на поездки, все, скажем так, складывается, и я не мог отказаться, это было очень большое желание и много радости. Я думаю, что Господь всем этим воспользовался, чтобы продолжать показывать мне моё будущее.

Э: Очень красиво. Спасибо. Как ты себе представлял то, чем тут будешь заниматься, ещё находясь в Колумбии, и что оказалось на практике?

А: А, интересно! Оттуда я представлял… Много работы. Очень много работы. И много отрицания, возможно, трудности при разговоре. Я очень боялся оказаться в аэропортах, которые я не знаю, и что я не буду знать, как спросить хотя бы пароль от Wi-Fi, чтобы переводить, по крайней мере. Но тогда это было похоже не на этот испуг, этот страх, а на то, что как будто я видел руку Бога, защищающую, заботливую, направляющую, как будто эти страхи были сняты. Тогда я представлял себе очень холодное место, я не знал, что придется терпеть минус… хорошо, допустим, -30 градусов. И это по всей стране. В Колумбии всегда выше ноля, выше 20 градусов, сейчас, может быть, чуть ниже 20 градусов. Ух ты! Затем я прошел за полтора месяца смену на 60 градусов, на сильный холод. Я представлял себе, что очень холодно, что это невыносимо, что невозможно выйти на улицу. И я представлял себе много чего. Определенно, много чего. И когда я уже приехал, я понял, что, хорошо, здесь обитаемо [смеются], здесь есть люди, а если здесь есть люди, то это потому, что здесь можно жить, по крайней мере, в этом холоде. Итак, я встретился с очень хорошими священниками, действительно очень хорошими. Мне было интересно, что это за священники «Ордена Воплощённого Слова», и оказалось, что это священники, которые вдохновляют тебя быть святым. Священники, которые похожи на пап. Которые хотят заботиться, учить, помогать. Итак, я столкнулся с этой реальностью. Где? Там, где Господь дал мне больше, чем я дал на миссии. Я получил больше. Это было то, с чем я столкнулся.

Э: Легко ли быть католиком и вообще христианином, верующим в современном мире?

А: Хороший вопрос. На данный момент это очень связано с вопросом — почему. Скажем так, зависит от культуры. Здесь, в России, человек сталкивается с культурой, в которой он находится. Как будто какой-то чудак. Поскольку большинство здесь мусульмане или православные, а католиков очень немного. Совсем немного. Один, два, три, четыре, пять, шесть человек — на мессе. И один говорит. И приходят люди, которые, как ты думаешь, в любой момент могут в тебя выстрелить. Не знаю. И вот я думаю, на что похоже христианство с точки зрения культуры? Есть некоторые страны, которым сложнее, чем другим. Но, к сожалению, я мог бы сказать, что трудно быть католиком, как того хочет наш Господь Иисус Христос, потому что в моей стране сегодня большинство католики, примерно 80% католиков, но это католичество, которое мы адаптировали. То есть католичество, в котором мы не видим креста, на котором Иисус. Только идем на мессу по воскресеньям. Но там, где католики соглашаются на аборты, гендерные идеологии, не возвышают голоса в колледжах, университетах, — нет, нет, нет, они не защищают католицизм. А мы просто молчим. Святой Максимилиан Кольбе сказал, что самый страшный грех, который есть у человечества, — это не тот грех, который является самым злым в мире, а это грех безразличия добрых людей, это то, что мы молчим и не восстаем. То есть давайте, как хочет Господь, не будем жить в согласии с радикализмом, с экстремизмом в нашей религии, потому что если другим может быть не стыдно лгать, то мы обладаем всей полнотой истины… У нас есть история, традиции, учение о наших мучениках, святых, тех, кто отдал свою жизнь за дело Христа. У нас есть всё Нам было дано всё, поэтому, если нам стыдно, то нам больше стыдно говорить, что мы католики, чем тем, кто лжет. Если им не стыдно, и они даже печально казнят себя за свою религию, тогда мы не будем лгать, что сейчас это очень сложно, потому что в группе, где десять молодых людей являются католиками, десяти из них стыдно говорить, что они католики. И если кто-то говорит, что ему доставляет радость быть католиком, на него смотрят свысока, как бы с жалостью, как на что-то постыдное. То есть, об этом не говорят. Так что, похоже, у нас сейчас трудные времена, да, но идеальные для прежних святых. Да, идеально, потому что они бы сказали, что сейчас те времена, когда мы должны показать себя такими, какие мы есть, верно? И отстаивать ту истину, которой придерживается наш Господь.

Э: Мы уже упоминали это, но расскажи, помогало ли тебе время в Казани искать и находить своё призвание?

А: Да, так и было. Как я говорил, здесь, в Казани, Господь помог мне увидеть, что-то большее. То есть, когда ты что-то даёшь Господу, а я начинал с того, что сначала давал Ему один день реколлекций, затем помогал в духовных упражнениях, которые длились одни выходные, тогда потом замечаешь, что как будто твоё сердце подсказывает: дай Ему ещё. Потом я больше не хотел реколлекций, я уже хотел дать Ему больше времени. Затем я пошел совершать служения на месяц, который был моим отпуском, но Господь говорит: «нет, Я не хочу, дай Мне больше». Затем я дал Ему три месяца служения, это уже, так сказать, подготовка. И я хотел большего. Тогда я уже дал ему шесть месяцев миссии — и хотел большего. Я хочу дать Господу больше. И тогда я уехал в одну далекую страну, Россию, в Казань. И что Господь сказал мне здесь? — «И почему ты не даешь Мне больше?» Пожертвовать семьёй — значит иметь семью. Жену, несколько детей. Пожертвовать, может быть, деньгами. Пожертвовать своей свободой ради обета послушания. И то, что мы находимся в церкви, где на того, кто является священником, указывают, осуждают, оскорбляют его, где тебе плохо, — это варварство. Тогда нет ничего хорошего. Зачем быть священником, зачем стремиться к чему-то большему. Но, эй, если нашего Господа распяли, оплевали, избили, поскольку он был самым святым, то чего нам-то ждать? Я имею в виду, чего мы ожидаем, если они сделали это с Иисусом? Тогда Господь говорит мне: дай Мне больше. Что ж, это ещё страшнее, потому что отдать Ему всю свою жизнь — означает отдать Ему всю свою жизнь. Мы больше не говорим о месяце, о годах, мы говорим о том, чтобы отдать Ему всю свою жизнь. Но радость, о которой мы должны помнить, заключается в том, что смерть придет, и мы должны стремиться к Небесам.

Э: Очень здорово…

А: Спасибо.

Э: Расскажи, что тебе понятно и непонятно (как вариант — нравится — не нравится) в жителях Казани вообще и в прихожанах в частности?

А: Это интересно. Хорошо, сначала вне прихода. Что мне нравится? Что у людей есть сильное чувство принадлежности, то есть они тоже думают о другом, не о воровстве, не о том, чтобы делать гадости, а как будто они думают о хорошем, о хорошем обращении. По крайней мере, люди, которые пропускают тебя через дорогу, — приличные, вежливые. Очень, очень приличная культура. В Колумбии это почти не считается преступлением, люди просто хотят быть счастливыми сами, а как другие — нет, это не имеет значения. Мне это понравилось здесь, в России, в Казани — эта порядочность, уважение.

Что мне не понравилось? Ну, поскольку я не говорю по-русски, вряд ли я знаю, что происходит в мыслях людей. Но я заметил кое-что, что мне не понравилось. Как русские люди одиноки и просто очень замкнуты в себе. Мы в Колумбии будем как-то повеселее. «Привет, как дела? Привет! Ну и что? Хорошо». Русские же… Русские такие: почему ты здороваешься со мной? Почему? [смеётся] Нет, нет, нет, нормально. В Колумбии — мы более жизнерадостные. И очень грустно, когда ищешь в Google страны, где больше всего самоубийств, и находишь там Россию. Так вот, что мне не нравится. Это хорошо, конечно, что есть много уважения и всё такое, но каждый переживает очень грустные вещи в своём сердце. Так что то, чего нет в моей жизни, возможно, можно назвать отсутствием Бога, то есть отсутствие Бога — это как ответ, вот почему один, два, три, четыре, пять, шесть на мессе, ну и вот почему на улице людям так грустно — так грустно, потому что Бога нет.

Ну и внутри, в приходе. В приходе чувствуется разница в том, что люди хотят тебя принять, ты католик, то есть они хорошо к тебе относятся, они хотят, чтобы с тобой всё было в порядке. Они пытаются сделать так, чтобы ты мог чувствовать себя комфортно. Где много любви, где правда живут так, как просит Господь.

А что мне не понравилось в приходе? Нет такого. Ммм. Правда, нет. Вот, уже зная приход, я не вижу того, что я говорил о людях за его пределами. Здесь уже люди более общительные, они стараются немного поделиться несмотря на возможный языковой барьер. Они пытаются общаться: ну, давайте спросим, давайте переведём что угодно, но, по крайней мере, в том смысле, что это человек, то есть, это не робот, говорящий на другом языке, с другой планеты, это человек, который, возможно, может чувствовать себя одиноким. Они многое для меня сделали, они так много открыли мне. Что ж, тогда нет ничего, что мне не понравилось бы в таком отношении прихожан.

Э: Получилось ли у тебя познакомиться с татарскими обычаями и культурой?

А: Я бы сказал, что да. С того момента, как есть человек, который помогает. То есть, когда тебе кто-то помогает, ты понимаешь татарскую культуру.

Э: А что для тебя оказалось трудным?

А: Когда я хочу выразить свои идеи, но из-за языка я этого не делаю. И ещё мне не нравится, когда со мной разговаривают, а я не понимаю. Не то не нравится, что кто-то разговаривает со мной: мне кажется очень милым, что со мной хотят поговорить и всё такое, — но из-за того, что я не понимаю, я чувствую себя беспомощным перед самим собой, мне грустно, как будто я не понимаю собеседника ни в чем. Я хочу понимать, я хочу делиться идеями, культурой, но, впрочем, это уже вопрос учебы.

Э: Казань для тебя — это восток или запад?

А: Восток или запад? Да я даже не замечаю, откуда взошло солнце! [смеётся] Я могу следить за тем, где встаёт солнце. Следует сказать, север, восток, запад. Но я не мог бы ответить, восток Казань или запад.

Э: Особенности жизни в России сейчас. Не пожалел ли ты, что приехал именно сюда?

А: Нет. Нет, нет, нет, нет! Однажды я услышал что-то очень красивое, кто-то это сказал. Лучшее место в мире — там, где ты нужен Богу. То есть, если сегодня Бог хочет, чтобы я был в Казани, то это лучшее место в мире для меня. Лучшее место в мире. Нет, не мой дом, а здесь. Потому что я исполняю волю Бога. Если завтра Бог захочет, чтобы я был в семинарии в Италии, то там для меня самое лучшее место в мире. Тогда лучшее место в мире — там, где ты нужен Богу. Но Казань, конечно, мне понравилась. Мне всё очень понравилось.

Э: Приходилось ли тебе сталкиваться с чем-то необычным в отношении к себе со стороны местных?

А: Что-то необычное в том плане, что в Колумбии это похоже на культурный шок. В Колумбии мы иногда говорим слова, вещи… Просто так. Я просто болтаю и всё такое. И здесь я понял, что люди очень буквальны, то есть прямо буквальны. Дело в том, что это не похоже на шутки, то есть, как будто шутка — это что-то необычное, это похоже на буквальность в каждом действии, в каждом, я не знаю, слове, то есть, как будто это так, вот так и так. Я думаю, что именно поэтому я вижу в России прогресс во всем культурном, экономическом, социальном, то есть из-за этого совершенства и заботы о небольших изменениях мы если пренебрегаем многими вещами, тогда это воспринимается как необычное, но необычное — это что-то положительное, это позитивный момент.

Э: Что ты запомнишь и что будешь рассказывать о нас, когда вернёшься в Колумбию — или когда поедешь в Италию?

А: Что было бы здорово, если бы они поехали в Россию! [смеются] Нет, в смысле, мне очень понравилось, что у меня здесь было. Что я увидел здесь колумбийцев, студентов, молодежь. Да, да. Мне понравилось, что перед ними открылись возможности получить хорошее образование — и дешевле. Это даже не так дорого, как в Колумбии. То есть если вы поедете, то вы попадете в страну, которая примет вас хорошо, вы выучите новый язык. Что это правда, что иногда эти внешнеполитические манипуляции хотят, чтобы мы всегда видели страны плохими, что всё плохо, этот президент плохой, но я оказался здесь в семейной атмосфере, без идеологий, где видел обычных отцов со своими детьми, когда ходил покататься на сноуборде, заниматься спортом, или поиграть в хоккей, и эта культура, эта семейная атмосфера мне очень понравилась. Это что-то вроде того, что вид такого большого количества культуры делает человека очень счастливым, я имею в виду, как приятно, что и моя страна прошла через это. Так что, если кто-то хочет мыслить масштабно, я бы сказал им, если бы у них была такая возможность, чтобы они ехали в Россию, но неважно, учиться или вести взрослую, ответственную жизнь, но прежде всего, чтобы у них не было недостатка в Боге. Бог — это самое важное во всем. Всегда, во всем. И я также скажу, что Россия не так плоха, как её показывают в выпусках новостей, что она неплохая, что это страна, где люди хотят лучшего, лучшего для своей родины.

Э: Спасибо!

Беседовала Элеонора Косточкина. Фотографии из архива Андерсона и автора. Больше фото можно увидеть в приходской группе

#мыкатолики